Погоня за сказкой - Страница 40

- Дитятко наше, нашлась!

- Где? Где моя дочь? – прибежала на ее крики матушка. – Ада, несносное дитя, где ты была?!

- В гостевой спальне, а что случилось? – изумилась я.

- Она еще спрашивает! – возмутилась матушка, отнимая меня у Лили. – Как мы должны были отреагировать на твое исчезновение? Лили утром зашла к тебе, постель пуста, окно распахнуто. От рева этой женщины даже хрусталь полопался, не то, что мои нервы. Зачем ты спала в гостевой спальне?

- В своей мне не спалось, – ответила я, досадуя, что из-за меня случился переполох.

- Это все нервы, – заявила матушка. – То ли будет дальше, когда будешь ложиться в постель с графом…

- Матушка! – возмущенно воскликнула я. – Я не желаю обсуждать с вами эти вещи!

- Тут обсуждай, не обсуждай, а спать ты будешь с графом, и уже послезавтра. Вот представь…

- Матушка!

Я развернулась и бросилась в свою комнату, закрыв уши ладонями. Матушка превзошла саму себя! Мое возмущение не знало предела. Такие разговоры, это же ужас! Но уже в комнате я тяжело осела на кресло и уставилась на свои руки. Но ведь от этой данности не уйти, и то, что так нервирует меня, все ближе… А может сказать, что у меня женские недомогания? Ох, я просто не смогу выдавить из себя такое, и значит…

- Ада, – матушка заглянула ко мне в комнату, – жду тебя на завтраке.

- Я скоро буду, матушка, – ответила я, поднимаясь с кресла.

Проследив за тем, как я направляюсь в умывальную комнату, матушка закрыла дверь и удалилась. Вскоре появилась Лили. Она помогла мне с волосами, на удивление молча и горестно вздыхая.

- Что с вами, Лили? – спросила я.

- Да как же? Ведь вижу, как вы мучаетесь, а матушки не слушаете, а она дело говорит. И зачем себя терзаете? – ответила она.

- И вы туда же, – возмутилась я и направилась в столовую.

Матушка сидела с газетой в руках, закинув ногу на ногу, и потягивала чай. Она косо взглянула на меня из-за газеты и вернулась к своему занятию. Я заняла свое место и принялась за омлет. Аппетита не было вовсе. Головная боль все усиливалась, и я сидела, ковыряясь вилкой в омлете, пытаясь отогнать невеселые мысли.

- Я вот понять не могу, – заговорила мадам Ламбер, – как же люди могут сами себе жизнь портить.

- Матушка, сколько можно? – я откинула вилку и взялась за чай.

- Что, дитя? – она недоуменно подняла брови. – Вот, смотри сама. В Андалийском герцогстве беспорядки. Работники на винограднике устроили драку с управляющим, обвинив того в удержании жалования. И что теперь? Работы нет, попортили лозу, штраф хозяину за ущерб, а жалование просто в дороге задержалось. Его и удержали в счет долга. Вот так-то. Я и говорю, умеют же люди, не подумав, себя несчастными сделать.

- Я думала, вы обо мне, – немного ворчливо ответила я.

- А что о тебе? Ты ведь знаешь, что тебе хорошо, – невозмутимо сказала мадам Ламбер. – Вчера сам Дамиан тебе сказал о том, что его намерения прежние, а ты опять свое.

Чашка с шумом опустилась на блюдце, расплескав чай. Я с негодованием посмотрела на матушку.

- Зачем вы писали ему? Как вы вообще узнали, где его искать? – зло спросила я.

- Кто хочет, тот найдет не только лейтенанта королевского флота, – все так же невозмутимо ответила она. – Ежели ты себе яму роешь, так хоть я тебе веревку скину, чтобы могла уцепиться и выбраться. Кто, ежели не родная мать?

- Вы только все усложнили! – я вскочила из-за стола.

- Нет, дорогая, усложняешь ты. Я нахожу простые пути решения твоих проблем, – матушка отложила газету и насмешливо посмотрела на меня. – Тебе ведь в тягость брак с графом.

- Помнится, вы радели за него, – ответила я, вновь падая на стул.

- Так то когда было. Я же видела, что ты ему по сердцу пришлась. Но тебе он не приглянулся, потому я и не настаивала, когда твой папенька графу отказал от дома. А теперь появился тот, к кому ты неравнодушна. Так к чему рвать себе душу?

- Никто не может утверждать, что я буду с ним несчастна.

- Пф, – фыркнула матушка.

- Или непременно счастлива с Дамианом, – я прикрыла глаза и потерла виски.

- Пф, – вновь фыркнула мадам Ламбер.

- А если любовь пройдет быстро?

- Три раза пф, – пренебрежительно отмахнулась она. – Я наводила о нем справки, лейтенант Литин описывается, как целеустремленный, не способный к предательству человек.

- Ах, матушка, вы так хлопочете за Дамиана, так берите его себе, – от головной боли я уже плохо понимала, что говорю.

Мадам Ламбер откинулась на спинку стула.

- Никак не могу, дитя, – спокойно ответила она. – Вот была бы я в твоих летах, да свободная, и этот мужчина мне был бы нужен, можешь не сомневаться, я бы его уже получила. Но я стара для него, у меня есть твой папенька, и я все еще люблю его, хоть он и отрастил свои ужасные усы. Однако я знаю, что Дамиан Литин нужен тебе, и я несу его тебе на блюдечке. И где благодарность? – мой стон отвлек матушку от рассуждений. – Что с тобой? Голова? Ох, Ада-Ада, даже в мелочах ты себе жизнь усложняешь.

Матушка поднялась с места и покинула столовую. Она вернулась со своим излюбленным настоем от головной боли. Накапав в ложку, мадам Ламбер влила мне это в рот и вновь покинула столовую, не говоря более ни слова. Я подошла к окну и распахнула его, подставляя лицо ветерку. Стало легче, а вскоре подействовали и матушкины капли. Головная боль отступила, даря отдохновение и даже добавляя немного благодушия.

Вскоре матушка собралась на прогулку. Я отказалась ехать с ней, опасаясь очередного свидания с Дамианом. Мадам Ламбер не настаивала. Она оставила меня на попечение Лили и укатила. Я же велела говорить всем, кто будет спрашивать меня, включая графа, что меня нет дома. Мне хотелось провести последние дни свободы в одиночестве. На Онората я еще успею насмотреться и наслушаться его рассказов. А сейчас я лучше займусь вышивкой, чтением, музицированием, чем угодно, лишь бы отвлечься и не думать.